Существенные изменения в международной политике, произошедшие за этот год, показали, что США не собираются отказываться от идеи мирового гегемона, несмотря на предвыборные заявления Дональда Трампа о том, что США сократят траты на военно-промышленный комплекс и содержание армии.
Существенные изменения в международной политике, произошедшие за этот год, показали, что США не собираются отказываться от идеи мирового гегемона, несмотря на предвыборные заявления Дональда Трампа о том, что США сократят траты на военно-промышленный комплекс и содержание армии. Американский истеблишмент не готов мириться с тем, что существуют страны, которые позволяют ему противоречить и ведут независимую политику. О новых геополитических тенденциях корреспондент ГолосUA побеседовал с политологом-международником Антоном Колесниковым.
– Каждый американский президент со времен Буша-младшего составлял свою «ось зла» – список государств, представляющих опасность для США. При Трампе этот список состоит из России, Китая, Ирана, КНДР и Сирии. Ко всем этим государствам у США есть претензии. Хотя, конечно, между Белым домом, Пентагоном и Госдепом есть множество противоречий во взгляде на внешнюю политику. Как пишет Bloomberg, несмотря на противостояние США, данные государства имеют также и претензии друг к другу. Насколько, на ваш взгляд, такие концепции вообще имеют право на существование, и насколько данные государства смогут противостоять Вашингтону?
– Такого рода подходы в международных отношениях – яркое проявление менталитета холодной войны. Кроме того, это «комплекс мессианства», который свойственен если не всему американскому правящему классу, то, по крайней мере, его значительной части. Для многих представителей американской элиты США – это носитель неких «высших ценностей», о чем они напоминают время от времени.
Со времен президента Рейгана, назвавшего Советский Союз «империей зла», установка на жесткую конфронтацию с неугодными Вашингтону политическим режимами, практически не менялась. Изменялись лишь те или иные нюансы. Вашингтонская администрация, вне зависимости от партийной принадлежности, неизменно исходила из того, что только она обладает монополией на правильность политического курса. И очень часто подобные гегемонистские претензии облекалась в морализаторскую обертку.
Для Трампа такой подход гораздо менее свойственен, но политика США последних двух лет показывает, что Трамп пока не обрел необходимой самостоятельности на внешнеполитической арене. И вполне закономерно, что периодически случаются такого рода выпады в адрес других стран. В качестве примера также можно вспомнить и слова Барака Обамы об «исключительности» США. В данном случае мы имеем дело с идеологией американского правящего класса, который крайне болезненно воспринимает, когда другие страны ставят под сомнение эту самую американскую «исключительность».
– Наряду с доминирующим в американской политической элите представлением, что главную военную опасность для США представляет Россия, в Вашингтоне в последнее время все громче звучат голоса о растущей угрозе со стороны Китая. В условиях начавшейся торговой войны между Вашингтоном и Пекином, как вы считаете, насколько такое мнение оправдано? Какова вероятность того, что, борясь с Китаем за лидерство в Азиатско-тихоокеанском регионе, США будут пытаться дестабилизировать ситуацию в других его точках, помимо КНДР?
– Если говорить о какой-то военной конфронтации между Китаем и США, то это, скорее всего, исключено. Пока что главным военным противником Вашингтона остается Москва и среди американского высшего военного командования пока нет желающих ввязаться в вооруженную конфронтацию с Китаем, что было бы просто самоубийственной авантюрой.
Хотя, конечно, при Трампе напряженность в отношениях между странами растет, особенно в области экономики, поскольку США все больше возвращаются к политике торгового протекционизма. Ранее высокопоставленный эксперт ЦРУ по Азии Майкл Колинз заявил, что Китай ведет против США целенаправленную холодную войну. Но если на маленькие страны США могут сразу могут обрушить самые жесткие меры и санкции, то с такими странами как Китай, совладать сложнее. В Китае такую политику характеризуют как гегемонизм.
Что касается экономической войны с США, то у Китая может появиться союзник в лице Евросоюза. И возвращение США к политике протекционизма может толкнуть Евросоюз к сотрудничеству с Китаем и вместе они могут составить серьезную угрозу для планов Дональда Трампа.
На данный момент отношения между Вашингтоном и Пекином переживают достаточно сложный период. И имеющиеся тенденции свидетельствуют, что пока что их экономические отношения в ближайшем будущем будут находиться в зоне турбулентности. Вашингтон внимательно следит за ближайшими соседями Китая и территориальными спорами в регионе, поэтому, не исключено, что здесь он сможет прибегнуть к действиям военного характера. Ведь подобные эпизоды две страны переживали и в 90-е годы.
Кроме того, не стоит забывать, что пусть и неофициально, но США продолжают поддерживать Тайвань, что является потенциальным фактором риска в данном регионе. Китайское руководство всегда вело себя неторопливо, не принимая быстрых решений. При этом, оно всегда подчеркивало, что объединение Тайваня с континентальной частью страны – является стратегической целью КНР. И если по каким-то причинам Пекин актуализирует этот вопрос, США наверняка в стороне не останутся.
– После встречи в Сингапуре Трампа и Ким Чен Ына, Пхеньян пошел на демонстративные шаги и уничтожил несколько полигонов для ядерных испытаний. Но США требуют более серьезных шагов и всеобъемлющей информации по ядерным разработкам. В свою очередь Пхеньян выразил в адрес США претензии, что процесс денуклеаризации происходит в одностороннем порядке, без существенных шагов со стороны Вашингтона. Как вы оцениваете текущее состояние процесса? И каковы его перспективы?
– Изначально было ясно, что саммит в Сингапуре, конечно, не решит всех проблем. Ведь отношения между странами уже 60 лет находятся в состоянии открытой враждебности из-за действий США на полуострове в начале 1950-х годов. Поэтому, каждая сторона, готовившись к саммиту, стремилась отстоять собственные интересы.
Для Трампа было крайне важно добиться эффектного результата во внешней политике, потому что именно в данной сфере он сталкивается с особо сильной критикой со стороны значительной части американского истеблишмента. Его изначально поставили в положение, когда ему приходится все время оправдываться. Поэтому Трампу нужно было доказать, причем не только правящим кругам, но и широкой общественности, свою эффективность и компетентность в решении сложных внешнеполитических проблем.
КНДР является давним раздражителем для Вашингтона, поскольку её руководство проводит подчеркнуто независимый курс во внешней политике, не оглядываясь ни на какие центры силы. И совсем не случайно США включили КНДР в так называемую «ось зла», куда входят государства, которые открыто и публично заявляют о своем нежелании подчиняться диктату Вашингтона. Конечно, КНДР можно обвинить в нарушении конвенции о нераспространении ядерного оружия, но мы уже более двадцати лет живем в мире откровенных двойных стандартов, когда на обладание ядерным оружием одних стран смотрят сквозь пальцы, а таким странам как КНДР его запрещают иметь. Как известно, в «клуб» ядерных держав входят пять стран, однако в реальности их уже гораздо больше. К примеру, Индия, Израиль, Пакистан. И США позволяет это своим союзникам. А в отношении таких стран, как КНДР, используется известная поговорка – что дозволено Юпитеру, то не дозволено быку.
Поэтому американо-северокорейский саммит дал возможность несколько приглушить конфликт, который от враждебных заявлений мог реально перейти в фазу открытого вооруженного противостояния. А проведенные ракетные испытания показали, что Пхеньян вполне способен поразить не только территорию Южной Кореи и Японии, но и некоторых американских баз в Тихом океане.
С другой стороны, руководство КНДР заинтересовано в снижении напряженности вокруг своей страны, чтобы если не отменить, то хотя бы изменить действующие санкции, чтобы дать толчок экономическому строительству. Также, стоит отметить, что в Пхеньяне находятся абсолютно реалистично мыслящие политики, которые понимают в каком положении и окружении они находятся, и которым «не улыбается» повторить судьбу ныне покойных лидеров Югославии, Ирака и Ливии.
Что же касается тех демонстративных шагов, на которые пошел Пхеньян, согласно денуклеаризации, то в Пхеньяне хорошо осознают, что ядерное оружие – это одна из гарантий существования КНДР и ни о каком его уничтожении речи быть не может. И поэтому не спешат с полным ядерным разоружением, что в свою очередь весьма нервирует США, которые недовольны темпами денуклеаризации Северной Кореи. Поэтому в обозримой перспективе ни о каком полном отказе от ядерного оружия КНДР речи быть не может.
– Перед встречей в Сингапуре лидеры КНДР и Южной Кореи подписали Пханмунджомскую декларацию, в которой описали шаги по сближению между двумя государствами. В Пхеньяне неоднократно говорили, что цель данных переговоров – создание единой Кореи. Как вы считаете, насколько это вообще реально, и какие есть для этого предпосылки? Ведь если в Южной Корее рыночный капитализм, при покровительстве США, то КНДР – это полноценное суверенное государство, испытывающее трудности в построении социализма из-за санкционной блокады.
– Основная задача, стоящая сегодня перед руководством КНДР – дать толчок развитию экономики страны, а это можно сделать путем привлечения иностранных инвестиций из Южной Кореи и Китая. Поэтому КНДР идет на некоторые уступки по снижению напряженности на полуострове с целью наладить экономические отношения со своими соседями и создать необходимые условия для модернизации собственной экономики.
Поэтому на ближайшую перспективу снижение напряженности на Корейском полуострове может иметь позитивную динамику. Пхеньян вполне может смягчить внешнеполитичскую риторику, но приведет ли это к каким-то глубинным трансформациям внутри самой КНДР пока что говорить преждевременно. Страной на данный момент руководит молодой Ким Чен Ын, и опыт его предшественников и его личный опыт, вероятно, подсказывает ему, что не стоит делать каких-то чрезмерных уступок, которые будут толковаться как проявление слабости. И наблюдая за его действиями, нет никаких оснований думать, что он отдаст доставшееся ему наследие во имя каких-то эфемерных обещаний. Кроме того, он понимает, что его стране необходимо выйти из той глухой изоляции, а для этого нужно предпринять ряд мер нормализации отношений с соседями.
Не стоит также забывать, что для северокорейского руководства после «объединения», или лучше сказать, включения ГДР в состав ФРГ, стало очевидно, что такого рода сценарий чреват просто поглощением одной страны другой, а отнюдь не объединением на равноправной основе. А ведь на момент так называемого «объединения» ГДР и ФРГ раздельно сосуществовали на протяжении более 40 лет. И до сих пор у немалой части восточных немцев остались достаточно ностальгические воспоминания о жизни в ГДР. Если же говорить об объединении Корейского полуострова, стоит отметить, что пока в Южной Корее также нет желания присоединять к себе КНДР. Кроме того, не стоит забывать про Китай, отношения с которым у КНДР все более нормализуются, и наличие дружественного режима у себя на границе – это вопрос жизненных интересов для Пекина.
– Президент Южной Кореи Мун Чже Ин уже говорил о том, что по словам Ким Чен Ына, КНДР желает стать «нормальной страной».
